Раб сердец - Страница 30

— Лети стрелой к дядьке Ждану. — распорядился Бран. — Пусть народ подымает. А вы — молодцы, ребята, глазастые. Не подвели, спасибо.

Он строго-настрого запретил Мсте покидать дом, велел запереться изнутри и не выпускать наружу Рыжего и Карра. Сам же заспешил к избе Ждана. Там уже собрались встревоженные сельчане.

— Всем крышка! — мрачно заключил Высь Мухомор. — Гробовая.

— Пока что нет, — ответил Бран, — только тем, кто сам под эту крышку согласится лечь. Не согласны? Правильно! Отбиваться надо, мужики.

— Да как? — загалдели крестьяне — Голыми руками? Вот-вот нападут, сволочи! Ломтями нарежут!

— Топоры, вилы, косы? — спросил Бран. — Всё пропито?

— Да чего ты, в самом деле… Имеются, как же без них-то?

— Ну?! — удивился Бран. Помолчав чуть, добавил: — Раз вы пришли сюда, значит уже решили не ждать расправы, словно бараны на бойне. Вот и докажите это своей отвагой и мужеством. Готовы?

— Готовы! — отозвались крестьяне.

— Будете драться с разбойниками за детей, за жён, за матерей, за себя и свои дома?

— Будем! — загудели собравшиеся.

— Тогда бегом по домам, хватайте всё, чем можно биться и незаметно собирайтесь у площади. Нет, памятью матери клянусь, пока есть вера в себя, пока мы желаем победить, мы победим!

Впалые щеки Брана внезапно разгорелись, кузнецу Клешне показалось, что в глубине глаз Учителя засиял волшебный свет. Такой заразительной оказалась его уверенность, что в мгновение ока все бросились выполнять его распоряжение.

…Шесть повозок с ватажниками Лягвы въехали на сходную площадь, что располагалась в самой середине Больших Смердунов.

— Тпру, дохлая. — прохрипел Хохарь Ражий, спрыгнул с повозки и потянулся, разминая затёкшее пятипудовое тело.

— Слышь, вожак, — натужным шёпотом обратился к нему Пуст Чесотка, новичок в шайке, — а не нравится мне здеся.

Он беспокойно осматривал бегающими шкодливыми глазками пустынные улицы.

— Чё не нравится-то? — не понял Ражий.

— Дык, ни души же! То есть нету!

— А народ-то в поле. — хохотнул кто-то. — Селяне, они трудолюбивые, не как ты.

— Не-не-не, — упрямо мотал головой Пуст. — Не то что-то тут, не то.

— Ща проверим. — пообещал Хохарь и вразвалочку направился к избе старосты, лениво покачивая дубинкой, висящей на запястье на шнуре. Острые стальные гвозди, усеивавшие толстый конец палки, зловеще поблёскивали.

Когда до крыльца оставался десяток шагов, дверь внезапно распахнулась и на скрипучие ступени вышли Бран, Ждан Ратник и Высь Мухомор. Встали с заложенными за спину руками. Скучающе рассматривали шайку. За спиной Брана беспокойно маячил староста. Кажется, сопляк был прав, тут творилось что-то странное. Крестьяне их явно не боялись, чего прежде никогда не бывало. И Хохарь не выдержал.

— Чё молчите? — с презрительным раздражением осведомился он.

— Так мы же хозяева. — искренне удивился Высь. — Кто к нам заявится, тот первым и здоровается.

— Чего?! — угрожающе протянул было кто-то из подручных Ражего, однако вожак, не глядя, ткнул его кулаком.

— Да-а, видать не зря болтают, будто вы тут шибко умные, проповедников обижаете. — сказал он с нехорошей ухмылкой. — И чересчур богатые вдобавок. А теперь так не положено — либо умный, либо богатый. Ладно уж, оставайтесь при уме, а вот богатством придётся с нами, бедненькими да голодненькими, поделиться. Договоримся так, вы нам…

— Нет, не договоримся. — покачал головой Бран. — Лучше бы вы, ребята, всё-таки не за добром приехали, а за умом. Потому как его вам точно не хватает.

— Чего? — побагровел Хохарь. — Видно не дошло, ладно, поясню по душевности своей…

С поднятой дубинкой он шагнул было к крыльцу, но тут же остановился. Высь Мухомор и Ждан теперь держали руки не за спиной, а перед собой. И в руках были топоры. Пуст Чесотка вжал голову в плечи и огляделся. На улочках, ведущих к сходной площади словно из ниоткуда появились смердуновцы с серпами, вилами и кольями.

— Всё, гад, получи! — прошипел Ражий и коротко взмахнул левой рукой. Это был его лучший приём, который непременно срабатывал. Но не сейчас: староста, повалив Брана, прикрыл собой. Нож, вылетевший из рукава вожака, вонзился в плечо старосты.

— А ну, за работу, пахари! — по-медвежьи рявкнул Высь, одним прыжком с крыльца оказавшийся перед Хохарем. Свистнула дубинка, хотя крестьянин проворно отпрянул, из глубокой царапины брызнула кровь, шипы разорвали рубаху от ворота до подола.

— Стервец! — взъярился Мухомор. — Справную вещь испортил!

Страшный удар обухом в бок отбросил Хохаря на несколько шагов под колёса повозки. Сходная площадь огласилась лязгом самодельного оружия, визгом ватажников, уханьем рассвирепевших смердуновцев. Кони, испуганные шумом и почуявшие запах крови, принялись биться и ржать, множа сумятицу.

Стычка не затянулась надолго. Кузнец Славко Клешня, с молотом на плече подошёл к Брану.

— Всё, учитель. — деловито доложил он. — Восемнадцать ихних положили, шестерых — не успели, те оружие бросили, пришлось в полон брать.

— Пострадавшие?

— Убитых нет. Двенадцать… — кузнец покосился на старосту. — Тринадцать раненых.

— Пленных — пока в сарай. — распорядился Бран. — Нашими ранеными сейчас мы со знахаркой займёмся.

Он хмыкнул, заметив, как вокруг заплывшего глаза Клешни растёт густо-фиолетовая тень: — Орёл! Красавец! Теперь ни одна девка не устоит. Жаль, у красоты век недолог — поболит, позеленеет и за неделю сойдёт. Да не насмехаюсь я, приложи что-нибудь медное…