Мста рассмеялась.
— Из Минас-Тирита мчался во весь опор! — докладывал усталый гонец Зуду Крысеню, наместнику Большерунийского народправия. — Всё в ваших владениях, кои я пересёк, спокойно и благочинно. Только проезжая вдоль реки Руни, волновался, спасибо, догадался на том участке пути взять крепкую охрану.
— Что? Что? — некрасиво дёргая щекой, встрепенулся Зуд.
Пустяки, ваше величество, — поспешил успокоить гонец, — десяток раз встречались мне крестьяне с вилами и косами в руках. Но вашего гонца, да ещё с сопровожденьем тронуть поостереглись. А на левом берегу Руни видел зарево ночных пожаров.
— Знаю, — с досадой оборвал Крысень, — обо всём ведаю… Премного беспорядков учинили Бран и его разбойники. Однако недобитки Чёрного Властелина в Руни перестают шуметь. Людей ловим Брановых, что подстрекают безмозглых тупиц к разбою. А тех, кто не ценил свобод и народоправия, желал распри и смуты, соответствующе наказали. И вновь покой и благочиние укрепляются в процветающем Большерунье. Нет и не будет мерзавцев, которые могли бы поколебать устои наших порядков! Большерунье едино и незыблемо, сильна воля Наместника!
— Во веки веков! — поклонился гонец. — Привёз я устное донесение из Минас-Тирита. Сообщаю вам, преславный Наместник Большерунья, что в Камнеземелье прибыли на белом судне с головой лебедя послы из-за моря — два водяных и леший. Там они долго беседовали за закрытыми дверями с его величеством владыкой Объединённого Королевства Севера и Юга Арагорном Элессаром. Содержание бесед осталось неизвестным. Однако было сообщено, что послы на трёх орлах облетят несколько столиц, в том числе — Мохну. Полагаю, с часу на час будут здесь, обгнать птиц, даже скача во весь опор, мне было трудно..
— На трех орлах? — скривил рот Зуд. — Да что за чушь? Решили заявиться с мудрыми советами, но без войск, будто на именины?
— Мне замыслы послов неведомы, — ответил гонец, виновато разводя руками, — однако докладываю, что в Каменьградье объявлен сбор войск и готовится поход. Но куда — не знаю.
— К нам, к нам! — злорадно прошипел ободренный Крысень, но сразу привычно сузил глаза, выражение обычной подозрительности появилось в них. — Что ж, хвалю за усердие, получи награду за хорошо выполненное поручение и неделю оплаченного отдыха. Само собою, никто не должен знать о прибытии послов. Не гоже, когда о таких новостях узнаёт кто-либо кроме меня.
Небрежным взмахом руки Крысень отпустил гонца.
Разумеется скрыть такое событие, как прилёт в королевский дворец трёх орлов с жителями заморского Валинора, не удалось. Весть о том, что три гигантские птицы с закутанными в голубые плащи седоками опустились на дворцовую площадь, мгновенно разнеслась по Мохне.
— Хвала судьбе, — радостно восклицали брюхастые богатеи, вздымая поднимая руки к небу, — сейчас всё образуется, всё определится к лучшему. Такого страха еще не было на Руни, однако, кажется, всё миновало!
Столичные лешелюбы ожидали скорого прибытия каменьградской пехоты, десятков орлов с кольчужными лучниками-водяными на их спинах, мощных орудий для метания горшков с неугасимым пламенем. Рать Братства будет рассечена, бунтовщики, скуля от страха, выдадут Брана и других вожаков. И начнутся показательные суды и казни мятежников для острастки прочих.
Но, к разочарованию толстосумов, ничего подобного не произошло ни сегодня, ни завтра.
Стоило послам Финальгину, Элеамону и Галадролу спрыгнуть с утомлённых перелётом пернатых хищников на брусчатку дворцовой площади, как, как они тут же почуяли запах страха и тревоги, которым было пропитано всё вокруг. Ещё с воздуха остроухие приметили, что улицы уже не были многолюдными, не слышались хмельные песни гуляк. Всюду бродила тройками стража. Ставни были большей частью закрыты, как перед набегом варваров. Даже двери домов блуда оказались запертыми. По Огромадной Площе ветер гонял мусор.
Стража в кольчугах выстроилась у дворца. Старший писарь Наместника и еще дюжина чиновных особей встретили водяных и лешего земными поклонами, но без торжественных обрядов и музыки, с озабоченно вытянутыми, постными физиономиями.
— Что стряслось? — пробормотал Финальгин, едва шевеля тонкими бледными губами. — Неужели мы слегка опоздали. Рунское пиво не только перебродило, но, по-моему, начало скисать.
— Зато эта пара сморчков больше не будет корчить что-то из себя. Крысень и Головастик — ничто и имя им — «Никто». - так же тихо отвечал Финальгин, невозмутимо улыбаясь уголками красивого рта и не скрывая своего самодовольства. Однако леший Галадрол был настроен куда менее бодро. Рунские дела теперь виделись ему вовсе не такими пустячными, какими представлялось во время переговоров в Минас-Тирите и облёта подвластных князьков. До сей поры он полагал, что не может быть силы, способной восстать против закатных стран и успешно противостоять им. Но вот она, Рунь, загадочная и непонятная страна неожиданностей!
— Нет, нет, — возразил он Финальгину, — Крысень не простой холуй. То есть холуй, конечно, но хитрый и изворотливый. Посмотри, встречает нас, как дорогих и чтимых хозяев, но ведет себя как и надлежит наместнику.
Послов сразу ввели в Громовитую палату, где их ждали Зуд Крысень и подобострастно вытянувшийся рядом с ним Хорь Головастик. Наместник сутулился, щурился, словно плохо видел, и вообще казался резко состарившимся.
Наместник, едва стихли последние звуки приветствий, насел на лешего и водяных с визгливыми упреками на всеобщем языке: — Не вашим ли указаниям мы покорно повинуемся? Были ли у вас хоть малейшие поводы упрекнуть нас в чём-либо? Но настала для вас пора помочь верным слугам! Вы прибыли без большого войска, а рунское быдло вышло из подчинения, всюду разбои, горожане и сельчане бегут к Брану десятками, умножая собою шайки Братства. Хорошо ли летелось днём? А вот если бы ночью взглянули с высоты птичьего полёта на Рунь, то увидели бы внизу багровые отсветы пожаров. Это горят пристоличные башни и крепости, взятые взбесившимся скотом!