Раб сердец - Страница 79

Буквально через несколько минут после отправки гонца с письмом к Громыху подбежал денщик с вытаращенными глазами:

— Там… там… — заикаясь и тыча пальцем в направлении холмов на востоке, бормотал он.

— Ну? — прикрикнул Жучила, однако денщику ничего не пришлось объяснять. Зловещий вой варгов возвестил о прибытии всадников Шайхара. Они выскочили на вершину холма и дерзко пронеслись мимо растерявшихся лешелюбов, обдав их стрелами. Черти великолепно стреляли на всем скаку, причем с удручающей неприятеля меткостью.

Шайхар увидел, что броня прикрывает грудь и спину врагов. Руки же и ноги оставались слабо защищёнными. Черти описали круг и сыпанули стрелами, метя ниже. Раздались вопли, десятки вояк Жучилы попадали на солёную землю, сквернословя и вопя от боли. Раненых сажали на телеги прямо на трупы сотоварищей.

Пяток чертей подскакал совсем близко к строю, лихо развернул варгов, которые, скребнув лапами на повороте, осыпали каменьградцев жесткой солончаковой пылью. Один из чертей при этом умудрился одновременно пустить две стрелы. Кое-кто даже вспомнил предание, что это мастерство черти переняли у леших.

Жучила приказал воинам построиться для упорядоченного отступления и прикрыться щитами. Но его пехотинцы могли успешно биться лишь с такой же составленной в плотные ряды пехотой. Против верховых стрелков Шайхара они оказались бессильны. Даже наиболее бодрые и самоуверенные, не боявшиеся кровавой рукопашной схватки, опасались жал чёртовых стрел.

Топоча лапами и воя, варги унесли верховых чертей за холм. Но едва союзники отправились в путь, как нападение повторилось.

Верховный воевода лешелюбского войска рычал от бессильного гнева.

— Прикажи коннице атаковать! — требовали начальники отрядов, но он лишь отрицательно крутил головой, прекрасно понимая, что это означает лишь быстрое уничтожение остатка его потрёпанного конного отряда.

Воины лихорадочно переговаривались:

— У чертей стрелы заражены неизвестной отравой.

— Раненые погибают в страшных мучениях за день, а противоядия не существует.

— Я нанимался воевать, а не дохнуть от яда!

Хриплый вой и топот лап варгов не стихали, стрелы сыпались с правой стороны строя, не прикрытой щитами. Беспощадный свист стрел ввергал в страх, заставлял крутить головой, отвлекал и до крайности замедляли движение вперед.

При очередном налёте брошенный каменьградским воином дротик вонзился в спину чёрта. Рёв торжества огласил ряды лешелюбов, однако тут же сменился ошеломлённым молчанием. Чёрт наклонился, рычащий варг повернул голову, не снижая скорости бега, зубами вырвал дротик из раны хозяина и унёс всадника прочь.

— Вью! — взвизгивали стрелы. — Вью!

И каменьградцы не выдержали. Несколько человек вырвались из строя, побежали на чертей с копьями наперевес. Хрипло ревущие варги сбили их с ног, поверженным с хрустом откусили головы и со страшной добычей исчезли за холмом. Вопли негодования послышались из рядов лешелюбов.

— Вью! Вью!

Падали убитые и раненые.

Внезапно черти исчезли.

— Наконец-то! — радостно простонал денщик Жучилы. Союзнический военачальник с раздражением посмотрел на него. В наступившей тишине он узрел плохое предзнаменование и не ошибся. Всадники Шайхара выполнили свою задачу — задержали противника до подхода основных сил Братства, плотные ряды которых показались на вершине длинного холма и тут же беглым шагом двинулись по склону.

— Поворот направо! — вскричал Громых. — К бою! Соратники, нам нужно не просто победить, но победить быстро! Каждая минута промедления может нас погубить!

Это понимали все, поэтому лешелюбы встретили нападающих так яростно, что те не смогли прорвать вражеского строя первым ударом.

Казалось у неба не было сил смотреть на непрекращающуюся сечу, мрачные тучи слились в плотную непроглядную пелену, заморосил мелкий дождь. Второй бой на солончаках также был необычайно кровопролитным, однако сейчас обе стороны дрались с молчаливым ожесточением, по окрестностям разносился только лязг оружия. Теперь всё решали не число сражающихся, а их бесстрашие и упорство.

— Отбиваясь, отступать! — приказал Жучила. — Главное сейчас сохранить строй.

Надо отдать должное союзникам, они проявили необычайную стойкость, многократно усиленную отчаянием. Судьбу сражения решил удар отрядов Шайхара, но на этот раз в тыл ударили пешие черти вооруженные секирами. Увидев это, Громых Жучила упал духом. Союзники дрогнули и обратились в бегство. Шайхар испустил злорадное рычание и закрутил широким мечом над головой. По этому знаку перестроившиеся и приведшие себя в порядок всадники чертей вновь обрушились на бегущих врагов. Последним на поле боя прибыли самострельщики дружинного Хмары, так как шли обходным путём через овраг. Умный, рассудительный и опытный Хмара отдал приказ занять вершину одного из холмов, мимо которого бежали лешелюбы и совершенно безнаказанно расстреливать бегущих.

— Произведу в десятники того рядового, который уложит больше всех! — пообещал он.

Но Громыху Жучиле и нескольким десяткам его личной охраны удалось прорваться.

Побоище на солончаках оказалось беспримерным: свыше семи тысяч союзников-лешелюбов было убито, а около восьмисот взято в плен. Отряды Брана потеряли пятьсот пять человек и двадцать одного чёрта убитыми, ранения получили свыше тысячи бойцов.

Приказав вязать пленённых неприятелей, снимать одежду, сапоги и доспехи с убитых врагов, перед тем, как сбросить их трупы в реку, Бран проскакал на коне туда, где полёг отряд Ждана Ратника. Синюшно-бледный с прыгающими губами он смотрел на солончаковую пустошь усеянную телами павших. Бран тяжело сошел с коня, побрёл по полю смерти, с ужасом узнавая убитых. Он увидел мрачноватого Жмыха Голоту, повергнутого множеством ударов в грудь. Храбрый Славко Клешня лежал на боку, сжимая в похолодевшей руке сломанное древко копья. Бран заметил жизнерадостного шутника Выся Мухомора с разбитой конскими копытами головой.